внешняя политика

Главная страница » внешняя политика

ПИЖ №4 (44) 2024 — Л. А. Садова. РОССИЯ И НОРВЕГИЯ: ОСОБЕННОСТИ ДВУСТОРОННИХ ОТНОШЕНИЙ В 1891-1905 ГГ.

Российско-норвежские отношения на рубеже XIX-XX вв. принято рассматривать в отдельности от российско-шведских за этот же период. Это было связано с особенностями юридического оформления шведско-норвежской унии в 1814 г., согласно которым Норвегия получала значительную самостоятельность в управлении внутренней политикой. На основании дипломатических документов из Архива внешней политики Российской империи автор ставит вопрос об особенностях двусторонних отношений между Россией и Норвегией. Архивные документы свидетельствуют о многоуровневом характере взаимодействия Норвегии и России. С точки зрения дипломатической практики Норвегия воспринималась в российском МИДе как неотделимая часть Швеции, взаимодействие с которой на официальном уровне осуществлялось через шведские государственные институты. С другой стороны, прямое российско-норвежское торговое сотрудничество, в том числе между приграничными северными окраинами двух государств, а также геополитические интересы России в регионе требовали решения вопросов именно в рамках прямых российско-норвежских взаимоотношений.

ПИЖ №2 (42) 2024 — Е. Л. Назарова. РОССИЙСКО-ЛИТОВСКАЯ И РОССИЙСКО-ЛАТВИЙСКАЯ ИСТОРИЧЕСКИЕ КОМИССИИ: ИСТОРИЯ ИЛИ ПОЛИТИКА

В статье рассматривается история, причины и цели создания Российско-Литовской и Российско-Латвийской исторических комиссий, а также отношение к ним в России, странах Балтии и Польше. Желание историков Литвы и Латвии создать двусторонние комиссии с российскими учеными основывалось на стремлении найти документы, которые подтвердили бы правомерность принятых в этих государствах законов о советской «оккупации», в которой Литва и Латвия якобы находились с 1940 по 1991 г. Предполагалось найти подтверждение «оккупации» в российских архивах и убедить российских историков признать «оккупацию». Российско-Литовская комиссия историков была создана в 2006 г., Российско-Латвийская комиссия начала работать в 2011 г. На практике на заседаниях комиссий рассматривались вопросы, не связанные с «оккупацией». В изданных в рамках работы Рос-сийско-Литовской комиссии два тома документов о советско-литовских отношениях с 1939 по 1945 г. убедительных подтверждений «оккупации» не было найдено, а в случаях неоднозначного понимания некоторых документов российские и литовские члены комиссии написали свои комментарии, достигнув таким образом консенсуса. Хотя латвийские историки неоднократно повторяли, что не откажутся от темы «оккупации», совместный проект в Российско-Латвийской комиссии был связан с подготовкой сборника документов по межвоенному периоду. Работа обеих комиссий была окончательно прекращена по инициативе литовских и латвийских историков по политическим мотивам после начала СВО в 2022 г. Таким образом, работа историков в политических интересах Литвы и Латвии была остановлена из-за общей политической позиции Евросоюза в отношении событий на Украине.

ПИЖ №2 (42) 2024 — Мацумура Такэси. ПУТЯТИН И «ОТКРЫТИЕ» ЯПОНИИ

В период Эдо (1603-1868 гг.) сегунат ограничивал внешние отношения четырьмя «окнами», т. е. Мацумаэ, Цусима, Кагосима и Нагасаки. Целью такого ограничения было предупреждение возврата в ситуацию пиратов вокоу (XV-XVI вв.), когда состоящие из различных этнических групп пираты, игнорируя границы государств, торговали и грабили в береговых районах Восточной Азии. В то время китайские империи также установили политику ограничения внешних отношений. Однако европейские страны в принципе могли торговать с Японией в период Эдо. Следовательно, когда русские прибыли в Японию в XVIII в., торговые отношения между Россией и Японией могли быть установлены. Более того, часть японцев априори была очень благожелательно настроена по отношению к русским даже перед прибытием Лаксмана. Во время прибытия Лаксмана русские вели себя очень искренне, поэтому японцы так же искренне ответили им. На данном этапе русские и японцы считали друг друга одинаковыми людьми. На момент прибытия Резанова сегунат нарушил свое обещание и не позволил российско-японскую торговлю. Однако при инциденте Головнина Рикордо и Такадая Кахэй считали друг друга цивилизованными людьми, которые могли договориться. Это взаимное доверие решило проблему. При прибытии Путятина русские и японцы тоже действовали очень доброжелательно и сумели заключить договор. Путятин соответствовал образу вежливых и дружелюбных русских, который создали Лаксман и Резанов. Такое поведение Путятина значительно отличалось от агрессивного поведения американца Перри, и многие японцы высоко ценили Россию и русских. С одной стороны, японцы считали русских соседями, такими же как китайцы и корейцы. С другой стороны, русские уважали японцев и их культуру. Такие отношения между русскими и японцами будут оставаться дружественными и в долгосрочной перспективе.

ПИЖ №2 (42) 2024 — Л. В. Мельникова. РОССИЯ И ФРАНЦИЯ В БОРЬБЕ ЗА СВЯТЫЕ МЕСТА ПАЛЕСТИНЫ И В КРЫМСКОЙ ВОЙНЕ: ЦЕРКОВНО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ И ДУХОВНО-РЕЛИГИОЗНАЯ СОСТАВЛЯЮЩАЯ ПРОТИВОСТОЯНИЯ

В статье анализируются сущность и значение церковно-политических вопросов во внешней политике России и Франции накануне войны (что нашло отражение в дипломатическом споре двух стран о Святых местах Палестины), а также духовно-религиозная составляющая вооруженного столкновения. Рассмотрены: религиозная подоплека идеологического обоснования войны в России и Франции (в частности, официальная позиция по отношению к войне Русской Православной и Французской Католической Церквей), роль в войне русского духовенства, отношение французского католического духовенства к российским военнопленным и др. Показано, что Восточная война уже многими современниками воспринималась не только как военно-политическое столкновение государств, но и как цивилизационный конфликт России и Западной Европы. Эта точка зрения имеет место и в современной историографии.

ПИЖ №2 (42) 2024 — Пекка Кауппала. КРЫМСКАЯ ВОЙНА В ФИНЛЯНДИИ И ЕЕ ВЛИЯНИЕ НА РОССИЙСКО-ФИНЛЯНДСКИЕ ОТНОШЕНИЯ

Типичный взгляд на Крымскую войну состоит в том, что Финляндия была мирной окраиной воюющей империи. Напротив, Финляндия была активно вовлечена в войну, непосредственно на ее самом важном театре военных действий. Это было не Черное, а Балтийское море с находящейся под угрозой столицей империи Санкт-Петербургом. Финны охотно и успешно участвовали в войне. Победа в битве при Халкокари, порте города Коккола, вызвала особенное воодушевление в России и пробудила большую симпатию к финнам. Эта симпатия и сопутствующее ей военное и политическое доверие к финнам проявились в значительном расширении реальной автономии Великого Княжества Финляндского после окончания войны. Однако в начале XX в. началось активное занижение и умаление роли финнов в Крымской войне, прежде всего со стороны правых российских централистов. После обретения Финляндией независимости официальная позиция финского государства стала продолжением их идеологии. Причиной этого была идеология антироссийской и антикоммунистической мысли, в которой не было места общей русско-финской борьбе. Исключением является город Коккола, местная история которого хранит яркую память о битве при Халкокари.

ПИЖ №2 (42) 2024 — И. В. Ружицкая. «КАТАСТРОФА» ИЛИ НЕТ: НОВЕЙШАЯ ИСТОРИОГРАФИЯ КРЫМСКОЙ ВОЙНЫ

Исследователи, о которых идет речь в статье, оценивают итоги войны и причины поражения в ней вопреки традиции, сложившейся в отечественной историографии за полтора столетия. Они считают, что степень военной отсталости России от Англии и Франции в области вооружений сильно преувеличена, а ее готовность отразить военную угрозу преуменьшена. Часть этих историков полагает, что проигрыш России в войне был обусловлен изначальной безнадежностью ее стратегического положения, а не являлся следствием военного поражения. Техническая отсталость и слабость военной администрации, по их мнению, не имела на этом фоне принципиального значения: исход борьбы был предрешен прочной политической изоляцией России и географической разбросанностью потенциальных театров военных действий.

ПИЖ №2 (42) 2024 — М. М. Шевченко. КРЫМСКАЯ (ВОСТОЧНАЯ) ВОЙНА РОССИИ: ПОЛИТИКА, СТРАТЕГИЯ И ОБЩЕСТВЕННОЕ МНЕНИЕ

Крымская (Восточная) война 1853-1856 гг. была единственной в новой и новейшей истории войной, которую Россия вела в политической изоляции, будучи без единого союзника в Европе. Это обстоятельство, а не техническое отставание, и было главной причиной ее проигрыша. Опираясь на достижения военного строительства 1830-1840 гг., император Николай I, фельдмаршал И. Ф. Паскевич и генерал А. С. Меншиков реализовали стратегию, четко разделившую все потенциальные — угрожаемые и актуальные театры военных действий на главные и второстепенные, к последним из которых принадлежал и самый кровавый из них — Крымский. Благодаря этому потери в заведомо безнадежной войне им удалось свести к минимуму, и Россия, утратив первенствующее положение в Европе, сохранила себя в качестве Великой державы. По обстоятельствам внутренней политики стратегия императора Николая I и его сподвижников не могла быть верно оценена русским общественным мнением. Историография Крымской войны фактически редуцировала ее масштаб до проблемы Крымской кампании. Эта традиция сохраняется по сей день и нуждается в переоценке.

ПИЖ №4 (40) 2023 — Е. М. Лупанова. РЕЦЕНЗИЯ НА МОНОГРАФИЮ: ГРЕБЕНЩИКОВА Г. А. РОССИЙСКИЙ ФЛОТ И ДИПЛОМАТИЯ ЕКАТЕРИНЫ II. ФЛОТ, ВОЙНА, ПОЛИТИКА. Т. III. ТРИ ВОЙНЫ ЕКАТЕРИНЫ ВЕЛИКОЙ. Ч. 3. СПБ.: ОСТРОВ, 2023. 647 С. ISBN 978-5-94500-141-1

В исследовании Г. А. Гребенщиковой освещаются важнейшие события российской внешней, морской и судостроительной политики периода царствования Екатерины II. Основываясь на солидной источниковой базе впервые вводимых в научный оборот архивных документов, автор представляет читателям последовательный анализ боевых действий флота в Балтийском море, операций в Средиземном, Эгейском и Каспийском морях. В книге даны свободные от сложившихся стереотипов объективные оценки роли различных военных и государственных деятелей, участвовавших в этих событиях или причастных к ним. Книга богата различными деталями, выявление которых стало возможным только благодаря скрупулезной работе с документами: уточнены сведения о судовом составе (в том числе выявлены некоторые ошибки, вкравшиеся в предыдущие издания по изучаемой проблематике), о передвижениях, о политических и личных мотивах принятия тех или иных решений, о причинах искажения информации в имеющейся историографии. Издание богато и информативно иллюстрировано. Книга будет интересна как специалистам, так и любителям военной и военно- дипломатической истории.

ПИЖ №4 (40) 2023 — Л. А. Герд. РУССКИЕ ИМУЩЕСТВА В ПАЛЕСТИНЕ В 1920-Е ГОДЫ (ПО МАТЕРИАЛАМ БРИТАНСКИХ АРХИВОВ)

Имущества русских учреждений в Палестине (Императорского Православного Палестинского общества и Русской духовной миссии) после Первой мировой войны находились в управлении британской администрации мандата. Права на эту собственность неоднократно заявляли как советское правительство, так и русские эмигрантские организации, однако никто из них не имел успеха. Британские власти годами откладывали признание за кем-либо юридических прав на владение русскими имуществами, сохраняли их в статусе собственности благотворительных религиозных учреждений и предотвратили их продажу и конфискацию. Систематический анализ неизданных архивных документов британских архивов позволяет проследить детали переговоров и сделать выводы о характере политики в отношении имуществ и их положении в 1920-е гг.

ПИЖ №3 (39) 2023 — Т. В. Андреева. ВОПРОС О НЕЗАВИСИМОСТИ ГРЕЦИИ ВО ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКЕ РОССИИ В ПЕРВОЙ ЧЕТВЕРТИ XIX В. И М. М. СПЕРАНСКИЙ

В статье анализируется процесс трансформации российской политики в отношении Греции в 1821-1825 гг. Позиция Александра I применительно к восстанию под руководством А. К. Ипсиланти в Молдавии и революции в самой Греции исследуется в динамике, контексте революционных событий в Европе и тесной связи с усилением либеральной парадигмы в России. Особое внимание уделено выявлению объективных и субъективных факторов, определению идеологических и внешнеполитических причин неустойчивой позиции российского императора в отношении Греции, рассмотрению внутри- и внешнеполитических аспектов оформления компромиссного проекта решения греко-турецкого конфликта в виде «Мемуара» 1824 г., предполагавшего раздел Греции на Восточную, Западную и Южную и создание особых княжеств наподобие Дунайских, а также выявлению роли И. А. Каподистрии и М. М. Сперанского в его создании.