А. В. Рожина. Страхование церковной недвижимости в России 1860–1870 гг.: первый опыт
Александро-Невской лавры // Петербургский исторический журнал. 2025. № 4. С. 162–170.

DOI: 10.51255/2311–603X_2025_4_162

Аннотация:

Страхование церковной недвижимости началось в 1860–1870-х гг., но остается малоизученным процессом, хотя Церковь в XIX в. являлась значимым социокультурным институтом в Российской империи. В статье представлены результаты исследования страхования построек Александро-Невской лавры, которое было связано с попыткой создания экономических гарантий на компенсацию расходов в случаях пожаров. В 1860–1870-х гг. были застрахованы строения лавры, располагавшиеся в Санкт-Петербурге на Невском пр., Шлиссельбургском пр., по набережной Черной речки, по набережной Большой Невы, певческий корпус, конюшенный двор по Чернорецкой ул., кирпичный завод. Анализ архивных материалов и опубликованных законодательных актов выявил особенности страхования церковной недвижимости в коммерческих обществах на добровольных началах. Для страховых компаний принятие «на страх» церковного имущества оказалось достаточно выгодным, на страхование лаврского имущества первоначально претендовало два общества — Российское страховое общество и Санкт-
Петербургское страховое общество. В 1870-х гг. страхование лаврской недвижимости осуществлялось в Коммерческом страховом обществе. Страхование имело большое значение для сохранения имущества Александро-Невской лавры, так как в случае пожаров выплачивались компенсации, позволявшие произвести ремонт зданий. Практика страхования строений духовного ведомства на добровольной основе в 1860–1870-х гг. была весьма актуальна и позволила эффективно организовать процесс взаимного
страхования церковной недвижимости на обязательной основе в начале XX в. Изучение страхового дела и принятия «на страх» построек, принадлежащих Русской православной церкви, способствует пониманию специфики экономического развития России в годы Великих реформ, демонстрирует поиск решения экономических механизмов защиты имущества от огня.

Ключевые слова: история страхования от огня в России, страховое дело, страховое общество, Александро-Невская лавра.

Автор:

Рожина, Анастасия Владимировна — к. и. н., доцент кафедры общественных наук Северо-Западного института управления ФГБОУ ВО «Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации» (Санкт-Петербург, Россия).
Е-mail: arojina@bk.ru
ORCID: 0009-0006-8971-860X

Похожие записи

ПИЖ №2 (38) 2023 — Л. П. Марней. ПРОЕКТЫ М. М. СПЕРАНСКОГО И ИХ РОЛЬ В РАЗВИТИИ ФИНАНСОВ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XIX В.

Экономическое развитие Российской империи во многом зависело от финансовой сферы, которая способствовала проведению политических, административных и финансовых реформ в первой половине XIX в. Проблемы российских финансов, связанные с хроническим дефицитом бюджета и выпуском все более обесценивавшихся ассигнаций, потребовали корректировки политики правительства и необходимости создания проектов стабилизации финансовой системы, особое место среди которых принадлежало «Плану финансов» 1810 г. и «Записке о монетном обращении» 1839 г. М. М. Сперанского, оказавших существенное влияние на развитие денежного обращения и кредитных отношений в Российской империи.

ПИЖ №4 (48) 2025 — Ю. С. Никифоров. «ВОТ, ТЕПЕРЬ ЗАЖИВЕМ! БРЕЖНЕВ С КОСЫГИНЫМ — ЭТО НЕ ХРУЩЕВ»: ДИНАМИКА РЕГИОНАЛЬНОЙ ВЛАСТИ В ОБЛАСТЯХ ВЕРХНЕЙ ВОЛГИ НАКАНУНЕ И В ПЕРВЫЕ ГОДЫ ПОСЛЕ ОТСТАВКИ Н. С. ХРУЩЕВА

В статье проанализированы кадровые изменения в корпусе первых секретарей обкомов регионов Верхней Волги накануне и в первые годы после отставки Хрущева. Обращается внимание, что разделение в 1962 г. регионального аппарата власти по производственному принципу (появление промышленного и сельского обкомов) существенно повлияло на динамику региональной власти. Констатируется, что ведущую роль в коммуникации с центром сохранил старший секретарь. На материале партийной власти Верхневолжья раскрыты практики замещения ключевых номенклатурных постов в региональной власти 1950–1960-х гг.: перевод опытного руководящего кадра из региона в регион, назначение в национальные (союзные) республики вторым секретарем этнического русского, учет производственной специализации региона при назначении регионального руководителя. Представлены персональные характеристики отдельных партийных руководителей Верхневолжских регионов 1950–1960-х гг. Сделан вывод о двух сценариях в карьере первых секретарей Верхневолжских обкомов после отставки Хрущева: стабилизация властного статуса в регионе или перевод в Москву на более высокий пост в номенклатурной иерархии. Первый вариант имел место в случае Пономарева и Лощенкова — партийных руководителей Владимирской и Ярославской областей, соответственно. Второй вариант реализовался в карьере первых секретарей Ивановского и Костромского обкомов — соответственно, Капитонова и Флорентьева, ушедших на повышение в столицу. Выявлено, что к концу 1960-х гг. в среде первых секретарей обкома начал формироваться феномен «региональных политических долгожителей», обусловленный политикой Брежнева — «доверие к кадрам». Установлено, что после отставки Хрущева центр стал допускать возможность замещения поста первого секретаря обкома представителем местной парторганизации. Эта тенденция отчетливо проявилась в Ивановской области.

ПИЖ №3 (35) 2022 — Т.В.Андреева. ВОЗВРАЩЕНИЕ: М.М. СПЕРАНСКИЙ В 1821–1824 ГГ. (ПО ДНЕВНИКУ РЕФОРМАТОРА)

22 марта 1821 г. М.М. Сперанский вернулся из Сибири в Петербург и с 24 марта того же года вел дневник, отличающийся, с одной стороны, краткостью и деловитостью, а с другой — глубиной, концептуальностью и широкой информативностью. Дневник отражает одну из важнейших проблем историографии, посвященной жизни и государственной деятельности реформатора, — проблему возвращения его на правительственный Олимп. Дневник крупнейшего государственного деятеля XIX в. позволяет расширить и, возможно, в чем-то изменить сложившиеся в историографии представления как о роли и месте М.М. Сперанского в государственной жизни начала 1820-х гг., так и деятельности управленческой элиты этого времени.

ПИЖ №3 (43) 2024 — Т. В. Андреева. КРЫМСКАЯ ВОЙНА ГЛАЗАМИ ЕЕ УЧАСТНИКОВ: МИФЫ И РЕАЛЬНОСТЬ

В статье, основанной на эпистолярных и мемуарных источниках — письмах, дневниках, воспоминаниях участников Крымской войны 1853-1856 гг., отложившихся в Научно-историческом архиве Санкт-Петербургского института истории РАН, — исследуется процесс формирования и трансляции индивидуальной и коллективной исторической памяти о войне, создания образов ее героев и антигероев. Продемонстрировано сложное соотношение историзации и мифологизации в складывании представлений о важнейшем военно-политическом событии XIX в., их параллельное существование на всех этапах осмысления и сохранения памяти о нем. Реконструкция механизмов меморизации Крымского испытания показывает, что культура исторической памяти, ценностное отношение к военному прошлому формировались одновременно с созданием источников личного происхождения. Отражающие не только персональный, но и коллективный опыт пережитого, они соединяют «свою историю» с историческим сознанием общества.

ПИЖ №4 (48) 2025 — В. А. Орав. ЖИЛЫЕ ЗДАНИЯ ИСТОРИЧЕСКОГО ЦЕНТРА ЛЕНИНГРАДА В 1949 — КОНЦЕ 1980-Х ГОДОВ КАК ОБЪЕКТ ГРАДОСТРОИТЕЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ

Исторический центр Санкт-Петербурга и связанная с ним группа пригородов признаны объектом Всемирного наследия ЮНЕСКО в 1990 г. Хорошо сохранившаяся, несмотря на революцию, Великую Отечественную войну и блокаду рядовая застройка города стала значимым фактором обозначения Петербурга как важнейшего объекта культурного наследия человечества. Тем не менее старый Петербург достался нам в измененном виде. Доходные дома дореволюционной постройки сносились или перестраивались. Важным фактором таких изменений стал комплексный капитальный ремонт (ККР). Сутью ККР являлась замена всех конструктивных элементов здания (кровли, перекрытий и т. д.) с сохранением только кирпичных стен. Для оценки степени воздействия ККР на сохранность исторического центра Ленинграда — С.‑Петербурга необходимо провести подсчеты количества отремонтированных и снесенных домов. В настоящей статье (не претендуя на окончательность выводов) предпринимается попытка такого подсчета. В историографии эта проблема еще не получила освещения. С начала 1950-х и до 1981 г. ККР было отремонтировано 4,5 млн кв. м жилой площади. С 1950 по 1969 г. было отремонтировано 3113 домов. За последующие два десятилетия данных о количестве отремонтированных домов нет, но по приблизительным подсчетам это примерно еще 1420 домов, т. е. всего около 4533 домов, что близко к данным Жилищного управления исполкома Ленгорсовета начала 1980-х гг. В течение 1980-х гг. подвергнуто ККР еще около 1,2 млн кв. м общей площади (727 тыс. жилой соответственно), и, следовательно, около 625 домов. Итого по предварительным подсчетам получается примерно 5158 домов за весь советский период, но с учетом выборочного капитального ремонта. Если исключить результаты выборочного ремонта, то можно считать, что комплексному ремонту подверглась около трети зданий. К этому еще следует добавить, что с конца 1970-х гг. в центре снесено около 30 домов. С начала 1960-х по 1980 г. количество дореволюционных домов в центре сократилось с 7619 до 7411 единиц. Таким образом, степень воздействия ККР на сохранность исторического центра следует признать существенной.

ПИЖ №2 (42) 2024 — Мацумура Такэси. ПУТЯТИН И «ОТКРЫТИЕ» ЯПОНИИ

В период Эдо (1603-1868 гг.) сегунат ограничивал внешние отношения четырьмя «окнами», т. е. Мацумаэ, Цусима, Кагосима и Нагасаки. Целью такого ограничения было предупреждение возврата в ситуацию пиратов вокоу (XV-XVI вв.), когда состоящие из различных этнических групп пираты, игнорируя границы государств, торговали и грабили в береговых районах Восточной Азии. В то время китайские империи также установили политику ограничения внешних отношений. Однако европейские страны в принципе могли торговать с Японией в период Эдо. Следовательно, когда русские прибыли в Японию в XVIII в., торговые отношения между Россией и Японией могли быть установлены. Более того, часть японцев априори была очень благожелательно настроена по отношению к русским даже перед прибытием Лаксмана. Во время прибытия Лаксмана русские вели себя очень искренне, поэтому японцы так же искренне ответили им. На данном этапе русские и японцы считали друг друга одинаковыми людьми. На момент прибытия Резанова сегунат нарушил свое обещание и не позволил российско-японскую торговлю. Однако при инциденте Головнина Рикордо и Такадая Кахэй считали друг друга цивилизованными людьми, которые могли договориться. Это взаимное доверие решило проблему. При прибытии Путятина русские и японцы тоже действовали очень доброжелательно и сумели заключить договор. Путятин соответствовал образу вежливых и дружелюбных русских, который создали Лаксман и Резанов. Такое поведение Путятина значительно отличалось от агрессивного поведения американца Перри, и многие японцы высоко ценили Россию и русских. С одной стороны, японцы считали русских соседями, такими же как китайцы и корейцы. С другой стороны, русские уважали японцев и их культуру. Такие отношения между русскими и японцами будут оставаться дружественными и в долгосрочной перспективе.