DOI 10.51255/2311–603X_2024_3_221

И. Е. Барыкина. Письма Н. П. Лихачева к графу И. И. Толстому из фонда Отдела рукописей
Российской национальной библиотеки // Петербургский исторический журнал. 2024. № 3. C. 221–231

Аннотация:

В фонде И. И. Толстого Отдела рукописей Российской национальной библиотеки находятся шесть писем Н. П. Лихачева к гр. И. И. Толстому. Письма Н. П. Лихачева дают возможность реконструировать взаимоотношения ученых в конце XIX — начале XX в. В переписке Н. П. Лихачев предлагал И. И. Толстому редкие экземпляры из своей коллекции, делился гипотезами по атрибуции монет. В письмах упоминаются коллекционеры, с которыми был знаком Н. П. Лихачев, и научные труды, которые он изучал.

Ключевые слова: Российская империя, частная переписка, нумизматика, коллекционирование, архивные фонды, Российская национальная библиотека, Н. П. Лихачев, Х. Х. Гиль, И. И. Толстой, дневник, Казанский университет.

Автор:

Барыкина, Инна Евгеньевна — д. и. н., доцент, профессор кафедры истории России с древнейших времен до начала XIX в. РГПУ им. А. И. Герцена (Санкт-Петербург, Россия).
E-mail: ibarykina@mail.ru

Перейти к полноэкранному режиму

Похожие записи

|

ПИЖ №4 (40) 2023 — Ф. Н. Веселов. АЛЕКСАНДР МАКЕДОНСКИЙ В БИБЛИОТЕКЕ ПЕТРА ВЕЛИКОГО: К ИСТОРИИ ЛИЦЕВОЙ РУКОПИСИ СЕРБСКОЙ АЛЕКСАНДРИИ БИБЛИОТЕКИ РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК

В Библиотеке Российской академии наук хранится дорогая рукопись альбомного формата, снабженная 128 иллюстрациями. Ее текст — сербская редакция позднеантичного «Романа об Александре Македонском». Манускрипт был создан для юного царевича Петра и почти всю жизнь его сопровождал: книга осталась в Зимнем дворце, даже когда «для всеобщей пользы» большая часть библиотеки и кабинет редкостей переехали в палаты опального Кикина в 1718 г. Исследование текста и миниатюр манускрипта в сравнении с лицевой рукописью из собрания П. П. Вяземского (шифр Q.108) Российской национальной библиотеки показывает их близкое генетическое родство, позволяет дополнить историю создания петровской Александрии и общую картину традиции иллюстрирования этого популярного литературного памятника в России.

|

ПИЖ №3 (43) 2024 — С. В. Селиверстов. «ВСЕ ДОЛЖНО ПРИЙТИ, ЕСЛИ ЗАТРАЧЕН ТРУД И ЕСТЬ ЖЕЛАНИЕ И НАСТОЙЧИВОСТЬ “ИСКАТЬ И ПОЗНАВАТЬ”»: НИКОЛАЙ ЕВГЕНЬЕВИЧ НОСОВ КАК НАСТАВНИК

Данный очерк имеет мемориальный характер и посвящен 100-летию Николая Евгеньевича Носова (1924-2024). В очерке раскрыт малоизвестный факт эпистолярного общения ученого-историка с провинциальным студентом из г. Караганда (Казахстан) в первой половине 1980-х гг. Этот частный случай показывает явление бескорыстного научного наставничества, характерное для российской академической культуры ХХ в. Источником для очерка послужили письма Н. Е. Носова, хранящиеся в рабочем архиве С. В. Селиверстова (г. Астана). Причиной обращения студента с письмом к ученому стал интерес к средневековой истории, в частности к внутренней политике (опричнине) в XVI в. Особенно студента интересовала точка зрения Н. Е. Носова о двух путях развития России — феодальном и раннебуржуазном. Ученый позитивно воспринял интерес студента к сложной и дискуссионной проблематике. Началась переписка. Письма Н. Е. Носова свидетельствуют, что он стремился осмыслить особенности исторического развития России в широком плане — через реалии, а не через схему и «социологическую прямолинейность». Ученый поддержал желание студента написать дипломную работу по дореволюционной историографии черного крестьянства, но предложил не увлекаться теоретизированием в области историографии и источниковедения. В конечном счете Н. Е. Носов рекомендовал продолжить учебу в аспирантуре. Скоропостижная смерть ученого прервала эпистолярные и человеческие отношения, но когда молодой историк издал монографию по результатам кандидатской диссертации, то посвятил ее памяти своего наставника — Николая Евгеньевича Носова.

ПИЖ №3 (43) 2024 — В. Е. Бередникова. «СО СТОРОНЫ РАБОЧИХ ИМЕЕТСЯ БОЛЬШОЕ КОЛИЧЕСТВО ЖАЛОБ…»: К ВОПРОСУ ОБ ОРГАНИЗАЦИИ ТРУДА МОЛОДЕЖИ В ПРОМЫШЛЕННОСТИ БЛОКАДНОГО ЛЕНИНГРАДА (1941-1942 ГГ.)

Публикуемые документы являются уникальным источником по истории повседневности блокадного Ленинграда. Труд подростков, получивший широкое применение с началом Великой Отечественной войны, является одним из малоизученных аспектов жизни города. В представленных материалах отражены не только количественные показатели и положительные отзывы об организации труда на промышленных предприятиях, но и реальные проблемы, с которыми столкнулись подростки: недостаточное питание, отсутствие общежитий, практическая подготовка у станка без предварительных теоретических занятий, отсутствие общеобразовательного обучения. В данных документах получило отражение нарушение трудовой дисциплины, приводившее к переработкам и ухудшению состояния здоровья трудящихся.

ПИЖ №3 (43) 2024 — В. В. Лапин. ИСТОРИЧЕСКАЯ ПАМЯТЬ О СОБЫТИЯХ КРЫМСКОЙ ВОЙНЫ 1853-1856 ГГ. НА КАВКАЗЕ

Среди трех десятков вооруженных конфликтов XVIII — начала XX в. с участием России четыре войны выделяются своим отражением в исторической памяти государства и общества. Это Северная война 1700-1721 гг., Отечественная война 1812 г., Крымская война 1853-1856 гг. и русско- турецкая война 1877-1878 гг. Конкуренцию последней в коммеморативном отношении составила русско-японская война 1904-1905 гг., но Первая мировая война и крушение империи прервали процесс мемориализации событий на Дальнем Востоке. Такое повышенное внимание профессиональных историков, государства и общества к указанным четырем войнам объясняется их особым местом в российском историческом мифе, частотой и остротой актуализации образов участников и событий. При этом борьба империи Романовых с коалицией Англии, Франции, Турции и Сардинии происходила на нескольких театрах военных действий, и только на двух (в Крыму и на Кавказе) бои имели соизмеримые масштабы. Но если в первом случае союзники одержали победу (взяли Севастополь), то во втором успех был на стороне царских войск, что позволило при заключении мира обменять захваченные турецкие земли в Западной Армении на Крым, оккупированный французами и англичанами. Во всех русско-турецких войнах XVIII-XIX вв. обе стороны считали главным Балканский (Дунайский) театр военных действий, тогда как сражения в Закавказье должны были, по замыслу российского командования, отвлечь силы противника. Все это стало причиной того, что в исторической памяти победы в Европе имели гораздо больший символический вес, чем успехи русского оружия в так называемой Азии. Этот евроцентризм отечественного военно-исторического мифа — главная причина более чем скромного отражения боевых действий Кавказской армии в 1853-1856 гг. Это подтверждается количеством различных знаков ратной славы (названия боевых кораблей, количество и объем литературы, баталистика, характер упоминаний в справочниках и учебниках, топонимика, награды, названия воинских частей, фигуры отечественного военного пантеона и т. д.).

ПИЖ №2 (38) 2023 — И. В. Ружицкая. МОДЕСТ КОРФ: РАБОТА НАД БИОГРАФИЕЙ М. М. СПЕРАНСКОГО (МИФЫ И РЕАЛЬНОСТЬ)

В статье речь идет о работе М. А. Корфа над биографией М. М. Сперанского (издана в сентябре 1861 г.), затянувшейся почти на два десятилетия. Замысел возник в день кончины Сперанского — 11 февраля 1839 г., можно сказать, тогда же была начата работа по его осуществлению. Подтверждение такой ранней датировки мы находим в дневнике Корфа за 1839 г. Работа эта не была регулярной: наиболее интенсивная пришлась на 1846-1847 гг., когда были написаны отдельные главы будущей книги; в дневнике этого периода рассказывается о регулярных «занятиях» именно биографией Сперанского. Однако в предисловии к «Сперанскому» в 1861 г. Корф по какой-то причине не стал об этом говорить, заявив, что «лет за пятнадцать или более тому назад задумал обширный труд (впоследствии не осуществившийся), для которого собрал, между прочим, и материалы к жизнеописанию Сперанского» (Жизнь графа Сперанского. СПб., 1861. С. II). Никаких следов задуманного труда в дневнике Корфа не обнаружено. Его стараниями реальные обстоятельства создания биографии одного из наиболее выдающихся русских государственных деятелей остались читателю неизвестными. Почему Корф хотел сохранить в тайне подлинную историю написания «Жизни графа Сперанского», каковы мотивы автора при создании биографии этого выдающегося государственного деятеля, какими путями он добывал информацию, насколько критически подходил к ней — на эти вопросы постарался ответить автор представленной статьи. В самом конце 1858 г. встал вопрос о возможности издания биографии, процесс последующей работы над текстом можно проследить по переписке Корфа со своим помощником — сотрудником Императорской Публичной библиотеки, директором которой был в это время Корф (А. Ф. Бычковым); активную помощь оказывал ему и бывший когда-то личным секретарем Сперанского сотрудник Второго отделения СЕИВК К. Г. Репинский. В ходе тесного сотрудничества вносилась правка, иногда весьма существенная, текст дополнялся вновь поступившими сведениями. Книга Корфа стала заметным событием русской общественной жизни начала 1860-х гг.

ПИЖ №3 (43) 2024 — К. А. Зверев. ПРАЗДНИЧНЫЕ И ПАМЯТНЫЕ ДАТЫ КАК ИНСТРУМЕНТ ИСТОРИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКИ СТРАН БАЛТИИ

В статье рассматривается вопрос взаимосвязи праздничного календаря Прибалтийских республик с местной политикой памяти. С обретением независимости Латвия, Литва и Эстония кардинально пересмотрели советский праздничный календарь, полностью отказавшись от торжеств, даже опосредованно связанных с идеологией социализма. При этом, используя тезис исторической правопреемственности существующих государств по отношению к республикам межвоенного периода, латвийские, литовские, эстонские власти восстановили календарь 1930-х гг., добавив к нему целый ряд памятных дат откровенно антисоветской/антироссийской направленности. Данный акт был призван сформировать негативный образ советизации стран Балтии, а также подкрепить образ жертвы для государств региона в годы Второй мировой войны. Однако общественной консолидации вокруг нового календаря памятных дат (и, как следствие, самой государственной политики памяти) не произошло. Наоборот, обозначенные тезисы вызвали неприятие большей части русскоязычного населения Латвии и Эстонии, усугубив этноязыковой раскол общества еще и историческим аспектом.